ТРИНАДЦАТЬ число смерти и рождения; это - то из свойства и наследования,
общества и семейства, войны и соглашений.
{46} Основание общества - обмен правом, режимом работы и честными
намерениями. Право - свойство, обмен - необходимость, честные намерения
- режим работы. Он, кто хочет принять больше чем, он дает, или кто хочет
принять
без предоставления, вор. Свойство - право избавиться от части общего богатства;
это не право разрушить, ни право конфисковать. Разрушить или конфисковать
общее богатство не означают обладать; это должно захватить.
Я говорю общее богатство, потому что истинный владелец всех вещей -
Бог, который желает, чтобы все вещи принадлежали всем. Независимо от того,
что Вы можете сделать, в Вашей смерти, Вы не унесете ничего из этих товаровв мире. Теперь, это, которое должно быть испорчено Вас однажды, не является
действительно вашим. Это было только предоставлено Вам.Относительно узуфрукта, это - результат работы; но даже работа не
уверенная гарантия владения, и война может идти с опустошением и стрелять,
чтобы переместить свойство.
Сделайте тогда хорошее использование тех вещей, которые погибают,
O Вы, кто погибнет прежде, чем они сделают!
Полагайте, что эгоизм вызывает эгоизм, и что безнравственность богатого
человека ответит для преступлений бедных.
Что желает бедняк, если он честен? Он желает работы.
Используйте свои права, но сделайте Ваш режим работы: режим работы
богатого человека должен распространить богатство; богатство, которое не
циркулирует, мертво; не копите смерть!
Софист <<Proudhon. сделка--->> сказала, "Свойство - грабеж," и он
{47} несомненно желал говорить о свойстве, поглощенном сам по себе, снятый
от бесплатного обмена, повернутого от обычного использования.
Если бы такова была его мысль, то он мог бы пойти далее, и сказать,
что такое подавление общественной жизни - действительно убийство.
Это - преступление монополии, которую общественный инстинкт всегда
рассматривал как измена к человеческому роду.
Семейство - естественное общество, которое следует из брака.
Брак - союз двух существ, к которым присоединяется любовь, кто обещает
друг другу взаимную преданность в интересе ребят, которые могут родиться.
Женатые люди, у которых есть ребенок, и кто отделяется, нечестивы. Они
тогда желают выполнить суд Соломона и разрубить ребенка отдельно?
Поклясться в вечной любви является ребяческим; сексуальная любовь -
эмоция, Всевышний несомненно, но случайный, ненамеренный и преходящий; но
обещание взаимной преданности - сущность брака и фундаментальный принцип
семейства.
Санкция и гарантия этого обещания должны тогда быть абсолютным
доверием.
Каждая ревность - подозрение, и каждое подозрение - произвол.
Реальное прелюбодеяние - нарушение этого доверия: женщина, которая
жалуется на ее мужа другого человека; человек, который доверяет другой
женщине разочарования или надежды на его сердце,---они, действительно,
действительно, предает супружескую веру.
Неожиданности, которые весна смыслов на каждый - только неверности из-за
импульсов сердца, которое предается более или менее шепотам удовольствия.
Кроме того, они - человеческие ошибки, для которых должен покраснеть, {48}
и какой должен скрыться: они - непристойности, которых должен избежать
заранее, удаляя возможность, но которые никогда не должен стремиться
удивить: нравственность запрещает скандал.
Каждый скандал - низость. Каждый является весьма приличным, потому что
каждый обладает органами, которые не называет скромность, но каждый
непристоен, когда каждый показывает их.
Мужи, скройте свои внутренние раны; не раздевайте своих жен донага
перед смехом толпы!
Женщины, не рекламируйте дискомфорт супружеской кровати: сделать так
означает написать Вам проституток по общественному мнению.
Это нуждается в высокой степени храбрости, чтобы сохранить супружескую
веру; это - договор героизма, которого только великие души могут понять
целую степень.
Браки, какой разрыв не браки: они - сцепления.
Женщина, которая оставляет ее мужа, чем она может стать? Она - не
больше жена, и она не вдова; какова она тогда? Она - отступник от чести,
который вынужден быть распущенным, потому что она не является ни
девственной, ни бесплатной.Муж, который оставляет его жену, развращает ее, и заслуживает
позорного названия, которое каждый применяет к любителям потерянных
женщин.
Брак является тогда священным и нерастворимым, когда он действительно
существует.
Но это не может действительно существовать, за исключением
существ высокой разведки и благородного сердца.
Животные не женятся, и мужчины, которые живут как животные, подвергаются
несчастьям грубой природы.
Они непрерывно делают неудачные попытки к акту {49} разумно. Их обещания
- попытки и подражания обещаний; их браки, попытки и подражания брака; их
любит, попытки и подражания любви. Они всегда желают, и никогда не будет;
они всегда предпринимают и никогда не комплектуют. Для таких людей только
применяется репрессивная сторона закона.
У таких существ может быть мусор, но у них никогда нет семейства: брак
и семейство - права совершенного человека, освобожденного человека,
человека, который является интеллектуальным и бесплатным.
Спросите также летопись Судов, и читайте историю отцеубийств.
Поднимите черное покрывало от от всех тех прерванных головок, и спросите
их, что они думали о браке и семейства, какое молоко они высосали, какая
нежность облагораживала их.... Тогда дрожь, все Вы, кто не дает Вашим ребятам
хлеба разведки и любви, все Вы, кто не санкционирует отеческую власть при
помощи хорошего примера!
Те негодяи были висячими строками в духе и в сердце, и они мстили за
свое рождение.
Мы живем через столетие, когда более чем когда-либо семейство
неправильно понято во всем, чем оно обладает, который разделяет август и
священное: материальный интерес уничтожает разведку и любовь; уроки опыта
презираются, вещи Бога распродаются об улице. Плоть оскорбляет дух, смех
мошенничества перед лицом лояльности. Нет больше идеализма, нет больше
справедливости: человеческая жизнь убила и своего отца и свою мать.
Храбрость и терпение! Это столетие пройдет, куда великие преступники
должны пойти. Cмотрите на это, насколько грустный это! Усталость {50}
является черным покрывалом ее лица... чехлы tumbril на, и дрожащий венец
следует за этим...
Скоро еще одно столетие будет оценено историей, и каждый напишет на
могущественную могилу руин:
"Здесь заканчивает столетие отцеубийства! Столетие, которое убило его
Бога и его Христа!"
В войне каждый имеет право, чтобы уничтожить, чтобы не умереть: но в
борьбе за существование самыми возвышенными из прав - самая возвышенная
смерти, чтобы не уничтожить.
Разведка и любовь должны сопротивляться гнету к смерти---, но
никогда к убийству.
Храбрый человек, срок хранения его, кто оскорбил Вас, находятся в
Ваших руках; поскольку он - хозяин срока хранения других, который
заботится не о его собственном... Сокрушите его ниже своего величия:
простите ему!
"Но запрещено уничтожить тигра, который угрожает нам?"
"Если это - тигр с человеческим лицом, это более прекрасно, чтобы
позволить ему пожирать нас,---все же, при том, у нравственности нет здесь
ничего, чтобы сказать."
"Но если тигр угрожает моим ребятам?"
"Позвольте самой природе отвечать Вам!"
У Harmodius и Aristogiton были фестивали и статуи в Древней Греции.
Библия освятила имена Юдифи и Ehud, и одно из большинства возвышенных чисел
Святой Книги - один Самсона, слепого и цепочечного, опуская вертикальные рядыштабеля храма, поскольку он кричал: "Позвольте мне умирать с Филистимлянами!"И все же, Вы думаете, что, если Иисус, перед смертью, пошел в Рим, чтобы
погрузить его кинжал в сердце Tiberius, Он сохранит мир, как Он сделал, во
всепрощении Его палачей, и в смерти для даже Tiberius? {51}
Brutus сохранял римскую свободу, уничтожая Цезаря? В уничтожении
Caligula Chaerea только сделал место для Клавдия и Nero. Чтобы выступить
против насилия насилием, должен выровнять это, и вынудить это
размножиться.
Но одерживать победу по злу хорошим, по эгоизму
самопожертвованием, по свирепости прощением, которое является
тайной Христианства, и это - свирепость вечной победы.
"Я видел место, где земля все еще кровоточила из убийства "Авеля," и на
том месте там выполнил ручей слез.
Под руководством столетиями несметные числа мужчин шли дальше,
позволяя грехопадению их слезы в ручей.
И Вечность, приседая жалобный, смотрела на слезы, которые падали; она
посчитала их один за другим, и никогда не было достаточно к ним, чтобы смыть
одну окраску крови.
Но между двумя множествами и двумя возрастами прибывал Христос, бледное
и сияющее число.
И в земле крови и слез, Он прививал виноградную лозу братства; и слезы
и кровь, высосанная полностью божественного дерева, стали восхитительным
соком винограда, который предназначен, чтобы опьянить с любовью ребят
НОМЕР ТРИНАДЦАТЬ
