ВЛАДИМИР ШМАКОВ
СИСТЕМА
ЭЗОТЕРИЧЕСКОЙ
ФИЛОСОФИИ
ЗАКОН
СИНАРХИИ
§20. Сопряженность ноуменальной иерархии монад
и феноменальной иерархии множеств в жизни космоса.
Однако наряду с этим встречаются весьма многочисленные по
пытки вовсе игнорировать ноуменальное бытие и основываться ис
ключительно на своих силах, качествах и стремлениях. Ряд неизбеж
152ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
но получающихся при этом неудач останавливает лишь на более или
менее короткое время, и когда память о них ослабевает, уроки про
шлого теряют свою силу и вновь начинаются такие попытки. В бес
конечном разнообразии отдельных событий и сочетаний обстоя
тельств, феноменальное постоянно стремится к самым различным
целям, весьма часто диаметрально противоположным друг другу.
Последовательность и качественное сопряжение этих влечений
определяется исключительно.временными условиями. Не считаясь
вообще с ноуменальным, феноменальное не придает никакого зна
чения ни времени, ни количеству, ни личностям и их субъективным
стремлениям. Оно имеет дело исключительно с общими законами
сродства, больших чисел, инерции и им подобным, но в то же время
приписывает абсолютное значение дифференциальным частностям
и деталям. В этом заключается второе основное внутреннее проти
воречие феноменальной природы.
В только что сказанном мы без труда можем распознать прояв
ление общего закона, уже не раз цитированного нами, что антите
зис антиномии первого вида превращается в антиномию второго
ряда.
Ноуменальное вполне едино, рождается из единства и стре
мится к нему, феноменальное в его общей идее антиномично ноуме
нальному, в то же время феноменальное внутри себя исполнено
сложных и разнообразных противоречий, наличие которых и обу
словливает множественность его природы и проистекающую от
сюда дисгармонию.
Так как личность, всякого феноменального организма од
новременно причастие ноуменальному и феноменальному, то она
необходимо должна переживать две системы противоположно
стей: между ноуменальным и феноменальным и среди собствен
ной природы феноменального мира. Эти противоположности неу
странимы, ибо только в своем целом они раскрывают собственную
идею субъективного бытия. Прекращение чисто феноменальных
противоположностей и свойственной этому миру борьбы приводит
к полному прекращению всякой жизни, есть бегство с ее арены и мо
жет дать лишь временное иллюзорное успокоение. Точно так же
превращение противоположностей между ноуменальным и феноме
нальным возможно лишь при отрыве личности от одного из них, а
153ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
это есть ее смерть в прямом и точном смысле. Всякая жизнь есть
беспрестанное творческое преодоление обеих систем этих противо
положностей, но только она может быть сознательною или бессо
знательною, активною или пассивною, успешною или неуспешно.
Все это всецело зависит от субъективной воли, поскольку она есть
раскрытие и проводник воли индивидуальной. Всякая антиномия
есть источник, олицетворение и механизм трагедии. Переживание
антиномии есть трагический процесс, а творческое ее преодоление
есть преодоление трагедии.
Весь космос рождается из антиномий, раскрывается в антино
миях и зиждется на антиномиях, а посему весь космос трагичен и
вся его жизнь есть беспредельно нарастающий трагический про
цесс.
Через идею личности сопрягаются основные антиномии
мироздания, а потому трагедия мировой жизни центрирована в
идее личности, то есть в идее человека вообще. Постараемся об
рисовать хотя бы главные членения двух основных видов трагедии
мира и человека.
Основной вид мировой трагедии и в то же время источник вся
кого трагизма вообще заключается в глубочайших противоречиях
между ноуменальным и феноменальным в их природе, законах, це
лях, тенденциях и механизмах осуществления. Мир явлений вовсе
не есть только слепок с мира идеального, а последний вовсе не есть
только идеализация первого. Ошибочное неведение или игнориро
вание трагичности их сочетания в космосе, происходящей от проти
воположности самой сущности их природы, приводит к двум анти
номичным, но одинаково ложным суждениям. Согласно первому,
феноменальное почитается лишь искажением или пародией ноуме
нального, Идеальный мир вполне совершенен и полон бытия сам по
себе и ни в чем внешнем не нуждается. Мир явлений возник только
случайно, как следствие или грехопадения первых людей (бывших
дотоле бесплотными существами — см. толкование «кожаных
одежд» в Каббале), или полусознательного падения низшей ипоста
си Бога (например, Пруники у гностиков), или, наконец, сознатель
ного возмущения одного из духов, пожелавшего иметь свой мир
(например, Демиург и Иалдаваоф у гностиков, Денница у богомилов
и т.д.). В чисто философском аспекте космогония и антропогония
154ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
обыкновенно игнорируются, и ничтожество мира сего просто посту
лируется, как вполне очевидный факт. Так возникают концепции ги
пертрофированного идеализма, необходимо приводящего к безна
дежному пессимизму. Согласно второму суждению, подлинно
существующим почитается лишь феноменальное, а идея ноуменаль
ного отвергается или целиком или в некоторой части. В первом слу
чае получается материализм, как научное миросозерцание, призна
ющее реальность лишь того, что может быть.взвешено и ощупано.
Учение его представителей метко обрисовано Алексеем Толстым:
«Все, что нельзя ни взвесить, ни смерити, все, кричат они, надо
похерити».
Во втором случае учитывается необходимость признания бы
тия нематериального познающего и его гносеологического аппа
рата. Так возникают «критические» мировоззрения, так размножив
шиеся со времени Канта. Ограничиваясь лишь опытом низшей
интуиции и отрицая опыт через высшую интуицию во всех трех пси
хологических категориях, кантианцы и все к ним примыкающие во
все отрицают субстанциональное бытие идеального мира. Такое ги
пертрофирование феноменального приводит к еще более крайнему
пессимизму, чем односторонний идеализм. Взятые в отдельности,
обе эти концепции одинаково ложны, ибо они учитывают каждая
лишь одну сторону человеческого опыта и вместо разрешения по
стоянно и непосредственно воспринимаемой трагичности жизни
предлагают с ней не считаться, воспользовавшись искусственным
игнорированием той или другой части мира и его явлений.
Истина всегда выражается только в антиномиях, всякое
неантиномическое суждение всегда ложно — вот основная
доктрина эзотерической гносеологии. В противоположность другим
системам, эзотеризм не устраняет искусственно один из членов ан
тиномии, а одновременно принимает их обе, стараясь затем уяснить
их гармоническое сопряжение в одной идее или в целой системе
идей.
Ноуменальное и феноменальное противоположны друг другу,
но именно эта антиномичность служит залогом возможности вы
явить целостное мировоззрение, объединяющее бытие как того, так
и другого. Реальность и непреложность бытия каждого из них удо
стоверяется прямым и непосредственным опытом через два вида ин
155ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
туиции — высшую и низшую, а потому все усилия эзотеризма сосре
доточиваются лишь на стремлении возможно глубже осознать их
действительные взаимоотношения и онтологически, и в сложной
картине непосредственно воспринимаемой нами жизни.
В мире мы наблюдаем одновременное проявление ноуменаль
ного и феноменального. Каждое из них имеет свои собственные
природу, законы и тенденции. В силу этого всякий феноменальный
организм должен переживать их антиномическую двойственность.
С одной стороны, его личность в большей или меньшей степени вос
принимает деяния идеального мира и предвосхищает то совершен
ное состояние, когда все ее отдельные элементы располагаются в
идеально гармоническую систему, а с другой — она имеет перед со
бой свое настоящее крайне несовершенное состояние. Может быть
целый ряд различных видов ощущения этой общей двойственности.
Вначале высшая интуиция настолько слаба, что идеальное воспри
нимается лишь в виде того или иного феноменального благополу
чия: представление об идеальном как об особом, совершенно само
бытном начале здесь совершенно отсутствует.
В дальнейшем это представление начинает постоянно нарас
тать и выливаться в ряд уже определенных мечтаний. Сознание на
чинает уметь различать идеи как таковые, от совокупности феноме
нальных элементов, в которых эти идеи проявляются. Вместо
стремлений к определенным частным целям появляются стремления
к определенным состояниям. Оно научается желать уже не феноме
нов, а непосредственно тех почитаемых вторичными ощущений, к
которым приводят благоприятные сочетания феноменов.
В этом процессе развития сознание постепенно научается мыс
лить, чувствовать и желать отвлеченно, то есть вне непосредствен
ной связи с определенными условиями феноменального мира. За
вечно изменчивой его внешней пеленой оно все более и более начи
нает осознавать иную жизнь, природу и законы, которые, будучи ис
точником всех этих смен, в то же время сами в себе остаются неиз
менными. Наконец, приближаясь к пределу эволюции, сознание
вполне включает в себя ноуменальный мир, перестает чувствовать
его чем-то внешним и живет его жизнью так же полно и непосред
ственно, как ранее жило оно в одном только мире явлений. Однако
сопричисление к ноуменальному не устраняет феноменальной жиз
156ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
ни, все время взаимно отражаясь и антиномически дополняя друг
друга, эти два полюса бытия лишь с еще более несравненной ярко
стью раскрывают свои особенности и противоположные свойства.
Итак, эволюция сознания феноменального организма заклю
чается во все большем и большем сопричислении и к феноменаль
ному и к ноуменальному, что влечет за собой непрерывное воз
растание трагичности его жизни и самоощущения.
Система сложных противоречий между ноуменальным и фено
менальным в сознании того же самого феноменального организма
обусловливает собой первый и основной вид трагедии мировой
жизни. Сознание ясно ощущает — какая непереходимая пропасть
отделяет рисующиеся где-то вдали идеалы от его настоящего со
стояния и как недостаточны имеющиеся в его распоряжении сред
ства, чтобы хоть сколько-нибудь к этим идеалам приблизиться.
Сложная цепь причинности совершенно сковывает и волю, и
способность чувствовать, и даже само мышление. Все возможности
сознания строго ограничены железным законом необходимости и
оно постоянно оказывается принужденным следовать беспрерывно
сменяющимся частным целям, возникающим вне всякой зависимо
сти от конечных ноуменальных целей.
Не желая отвергать ни ноуменальное, ни феноменальное, со
знание все же оказывается принужденным в каждый отдельный мо
мент центрироваться или на том, или на другом. Вначале эти пере
ходы сопровождаются страшными внутренними ломками и
висениями в пустоте. Вся жизнь разделяется только на два или на
немного большее число отдельных периодов, каждому из которых
соответствует определенное центрирование лишь на одном плане.
Затем эти периоды становятся более частыми и менее болезненны
ми. Сознание научается великому искусству сознательного самоо
граничения и умения жить в заранее заданном диапазоне бытия.
Пока оно вовсе еще не ведало двойственности как основного закона
жизни, все то, что противоречило феноменальной ориентации, им
просто игнорировалось. Когда же наступал момент необходимости
их признания, то сознание должно было перевернуть свои основные
устои, пересмотреть все исходные положения. Такая всеобщая
переоценка ценностей и отказ от ранее безраздельно господство
вавших тенденций естественно являются тяжким кризисом и осуще
157ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
ствляются путем долгих страданий. Второе колебание сознания —
это признание невозможности противоположного решения, но так
же одностороннего.
Отвлеченный идеализм весьма сильно захватывает сознание
после отречения его от односторонне феноменальной жизни, но это
продолжается сравнительно недолго. Ноуменальное само не дает
ничего, но лишь на все отвечает. Когда запас выработанных предше
ствующей жизнью неразрешенных вопросов начинает подходить к
концу, ноуменальное начинает казаться холодным и безжизненным,
и односторонняя жизнь в нем перестает удовлетворять сознание.
Оно вновь получает вкус к смене явлений и начинает видеть само
довлеющую цель в феноменальном.
Совершенно аналогично, как и раньше, сознание сначала отго
раживается от этих интуиции, но затем настагет момент, когда оно
решается порвать со своими тенденциями и вновь обратиться к
напряженной деятельности в феноменальном. После этого наступа
ет третий период, когда сознание вновь стремится подавить ноуме
нальные веяния и сосредоточить все свои силы и внимание на од
ном только феноменальном.
Далее это все вновь приводит к кризису и т.д. Каждый новый
кризис и следующее за ним переключение сознания из одного по
люса бытия в другой становится все более и более привычным, а по
тому и безболезненным. Оно научается видеть в этих скачках и сме
нах метод, вначале представляющийся странным и непонятным, но
затем мало-помалу выясняется и его целесообразность, и его необ
ходимость. — Здесь нет никакого особого аз ряда вон выходящего
факта: совершенно такие же скачки происходят и во всяком частном
познании, ибо для его осуществления необходимо последователь
ное осознание и тезиса и антитезиса путем сравнивания и противо
поставления их отдельных аспектов.
Когда сознание усваивает это с полной очевидностью, оно на
чинает широко и сознательно пользоваться этим методом. В каждом
частном случае оно последовательно выявляет обе точки зрения,
ноуменальную и феноменальную и смело встречает их противоре
чия, Как при переменном электрическом токе при достаточном чис
ле периодов в секунду получается для нашего глаза совершенно
ровный и немигающий свет, так и при достаточно быстрой для меха
158ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
низма нашего сознания смене ориентировок в ноуменальном и фе
номенальном получается ровное антиномическое сознание. Оно од
новременно и целиком охватывает собою все разновидности проти
воречий между ноуменальным и феноменальным и потому вполне
включает в себя первый вид трагедии мировой жизни.
Все только что сказанное является одинаково справедливым
по отношению ко всем феноменальным организмам, к какому бы по
рядку они не относились. И сознание отдельного человека, и созна
ние более крупных организмов — обществ и государств, одинаково
переживают этапы эволюции и одинаково приходят к необходимо
сти принять основным принципом всяческого конкретного бытия
антиномичность ноуменального и феноменального. При переходе
по ступеням количественной иерархии увеличивается лишь масштаб
данностей и процессов и, благодаря большой сложности, возникает
необходимость более сложной классификации.
По отношению к отдельному человеку трагичность первого
вида проявляется в том, что он чувствует свою одновременную при
частность к двум различным мирам и закономерностям. В каждом из
них в отдельности он мог бы жить спокойно и без всяких страданий.
Сознание одинаково может привыкнуть и приспособиться как к пол
ной свободе, так и к гнету железной необходимости. Но ведать всю
сладостность истинной свободы и оставаться рабом — это значит
испытывать тягостность рабства в наивысшей возможной степени.
Точно так же сознание может довольствоваться весьма скудными
познаниями, когда оно еще не знает всей их ограниченности и ни
чтожества. Но когда такому сознанию дано будет хотя бы однажды
мистическим путем почувствовать, что есть действительное знание,
то оно необходимо разочаруется в себе и все его самодовольство
погибнет.
Наконец, сознание еще легче и полнее, чем по отношению к
воле и разуму, всецело захватывается переживаниями чувства.
Именно в этом случае ему представляется с наибольшей очевидно
стью, что оно живет полной жизнью, что пульс его жизни бьется в
полном унисоне с пульсом жизни общемировой. Но также и здесь с
пробуждением высшей интуиции сознание с исчерпывающей ясно
стью убеждается, что оно воспринимает лишь исчезающе малую
159ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
часть колебаний космического ритма, что оно почти так же мало
причастно к истинной жизни, как и неподвижный камень.
Итак, высшая интуиция прежде всего наполняет человеческое
существо тяжким разочарованием по отношению ко всем трем кате
гориям его психической деятельности. С этой вершины все пред
ставляется совершенно ничтожным и не имеющим почти никакой
цены. Отсюда один только шаг до принципиального отрицания
мировой жизни и стремления к Нирване. Но последнее также было
бы замыканием в односторонности. Как ни ничтожны отдельные
проявления феноменальной жизни, но только она в своем целом
есть двигатель космического организма и только через нее ноуме
нальное претворяется из абстрактных потенций в реальные живые
начала. Сознание должно продолжать свою феноменальную дея
тельность, стремиться к частным феноменальным целям так, как
если бы они были целями конечными и абсолютными и в то же вре
мя сознавать их полное ничтожество. Такое двойственное сознание
глубоко трагично, и чем далее оно эволюционирует, тем страдность
его все более и более усиливается.
Мы рассмотрели сейчас гносеологический аспект антиномии
ноуменального и феноменального в самом широком его толковании
— по отношению ко всем трем психологическим категориям. То же
самое легко сделать и по отношению к любому другому заданному
аспекту. Так, сознание вначале, постепенно преодолевая внутрен
ние несогласия и дисгармонические столкновения отдельных своих
элементов, сравнительно безболезненно их переносит, а при всяком
успехе испытывает положительную радость. Но с раскрытием своей
причастности к ноуменальному оно в значительной степени утрачи
вает эту способность к радо-ванию и, наоборот, в нем рождается са
мый мучительный разлад. Значение отдельных успехов совершенно
обесценивается, ибо, предвосхитив идею ноуменальной гармонии,
человек начинает тяготиться не отдельными проявлениями дисгар
монии, а общей дисгармоничностью феноменальной природы, в ко
торой он должен жить.
По отношению к сложному феноменальному организму — об
ществу или государству трагичность первого вида проявляется в
том, что его сознание так же, как и у отдельного человека, одновре
менно причастно ноуменальному и феноменальному. Если общество
160ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
искусственно центрируется только на ноуменальном, получается
церковь, если же только на феноменальном — возникает экономиче
ское государство. Но как та, так и другая суть только утопии, аб
страктные идеи, ибо в действительной жизни всегда проявляется и
ноуменальное и феноменальное в органической сопряженности.
Посему обычно «церковью» называется такой ноуме
нально-феноменальный организм, где центр тяжести лежит в но
уменальном, а «государством» — такой, где центр тяжести лежит в
феноменальном. В этом состоянии церковь объемлет собой лишь
столько феноменальных элементов, сколько существенно необходи
мо для возможности выражения ноуменальных идей, но самостоя
тельных феноменальных целей она не имеет. Точно так же и госу
дарство лишь постольку интересуется ноуменальным, поскольку это
необходимо для наилучшего и скорейшего достижения феноме
нальных целей, но самостоятельных ноуменальных задач оно себе
не ставит. Такие государство и церковь не только вполне возможны,
но и органически дополняя друг друга до целого, образуют схему
идеальной организации человеческих существ. Однако обычно
церковь и государство не умеют правильно очертить поле своей де
ятельности и постоянно вмешиваются в чужую область. Церковь
старается заменить собою государство и наоборот, государство ста
рается если не заменить, то, во всяком случае, подчинить ее себе,
заставить служить своим целям.
В первом случае естественно получается гипертрофирование
ноуменальных ценностей и полное игнорирование феноменальных.
Самое большее — если им оставляется чисто служебное положение.
Весьма легко дедуцировать получающиеся при этом недостатки и
несовершенства. Значение жизни обесценивается, все феноменаль
ное осуждается, телесная природа признается греховной, лучшей
долей человека признается аскетизм, все естественные и положи
тельные науки осуждаются как вредные и во всяком случае бесцель
ные, искусство получает чисто прикладное значение как церковно-
служебное, привилегированность положения духовенства приводит
к его испорченности, а безнаказанность — к преступности, что вле
чет за собой извращение догматики для оправдания проступков ду
ховенства, отсутствие положительных знаний приводит к нищете,
нищета материальная и научный голод рождают недовольство, воз
никают волнения, вначале сурово подавляющиеся, борьба еще бо
161ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
лее обостряет недовольство и приводит к новым волнениям, нако
нец наступает революция, достигающая успеха и сметающая выро
дившуюся теократию: наступает период противоположных, матери
алистических тенденций.
Итак, одностороннее утверждение ноуменальных целей в ко
нечном результате приводит к прямо противоположному.
Во втором случае, при гипертрофировании феноменальных
ценностей и игнорировании ноуменальных получается совершенно
аналогичная картина. — Значение отвлеченных идеалов обесцени
вается, все ноуменальное осуждается как праздная выдумка, телес
ная природа признается божественной или во всяком случае
единственно ценной, лучшей долей человека признается материаль
ное благополучие, все естественные и положительные науки полу
чают узко прикладное и утилитарное направление, искусство начи
нает служить идеализации телесных свойств и утрачивает смысл как
нечто самодовлеющее само по себе, привилегированность положе
ния политических или экономических вождей приводит к испорчен
ности, а безнаказанность — к преступности, это влечет за собой из
вращение нравственности и морали, они превращаются в апологии
сильного, отсутствие надмирных интересов приводит к пресыщен
ности, разочарованию и тоске, нарастает общее недовольство, ибо
материальные потребности человека не имеют предела.
С другой стороны, все увеличивается число людей, лишенных
возможности пользования какими бы то ни было благами матери
альной цивилизации, так возникает общее недовольство: в обеспе
ченных слоях от пресыщения и разочарованности, в низших — от ни
щеты и бесцельности существования, судьба как тех, так и других не
имеет никакого высшего оправдания и благополучие одних кажется
другим несправедливостью, возникают волнения, вначале подав
ляющиеся, а затем, при большем обострении вражды выливающиеся
в революцию, выметающую все государство, а прежде всего выро
дившуюся и испорченную аристократию: наступает период напря
женного искания каких-то возвышающихся над слепой причинно
стью целей и оправданий.
Итак, одностороннее утверждение одних только феноменаль
ных ценностей также приводит к обратным результатам.
Сопряженность ноуменальной иерархии монад и феноменальной иерархии множеств в жизни космоса. 2
